МИРАЖИ СОВРЕМЕННОСТИ

НЕПРИМИРИМОСТЬ

Передо мною изданный пред-принимаетелем и белым обще-ственным деятелем, проживаю-щим в Подольске, Владимиром Петровичем Мелиxовым, альма-нах «Донские казаки в борьбе с большевиками», выпуск первый за 2009 год.

Читаю в передовице:

«Примирение (перемирие?) –провозглашено новой идеологией новой России.

Но как можно примириться бо-гоборчеству с верой в Бога, чести с бесчестьем, лжи с правдой? Да и какое право дано сегодняш-ним, примирять тех, кто ушел из жизни непримиримым, боровшимся до последнего своего вздоха – осоз-нанно, понимая, что эта борьба и есть его земное предназначение. Примиряться с прошлой эпохой, не видеть, не желать видеть того чудовищного вреда, который она принесла родине могут только ны-не живущие.

Но тогда это – примирение с ло-жью.

Это строительство будущего, вновь выстраиваемое на лжи, ко-торая в любой момент может быть развенчана, и тогда вновь страна будет ввергнута в хаос и разброд. Нужно не примирение, а осознание той трагедии, которая постигла на-ше Отечество.

Нужно не согласие с допущенны-ми ошибками, а их проявление, осо-знание и четкая оценка.

Нужно не слабоумное самоби-чевание, а твердое осуждение большевизма, как системы, пора-ботившей Россию и не только уничтожившей ее развитие, ее народ, но и приведшей к самому страшному – советизации души, мыслей, поступков и их мотивов». Всей душой, всем сердцем со-гласны!

Прощать мы можем свои личные страдания ( а у кого из нас их нет?), но не страдания страны и народа. Казаки, конечно, подверглись особо свирепым преследованиям (подобно тому как вандейцы и бретонцы со стороны якобинской республики).

Но все народности России прошли через страшные непоправимый муки: у каждой нашлись герои и мученики, павшие в борьбе, невин-ные пассивные жертвы и даже об-манутые несчастные безумцы. Кровь их вопиет к небу и ее про-щать было бы грехом и изменой. Главное же: прощать мыслимо только тем, кто покаялся и отрекся от преступлений советской власти, - но никак уж не тем, кто пытается сохранить и оправдать станинскую коммунистическую идеологию.

НЕ ВО-ВРЕМЯ

Среди прелестных «Стихотворе-ний в прозе» Тургенева есть одно под заглавием «Два четверостишия».

Оно начинается словами:

«Существовал некогда город, жители которого до того страстно любили поэзию, что если проходило несколько недель и не появлялось новых прекрасных стихов – они считали такой поэтический не-урожай общественным бедстви-ем».

И вот некий молодой поэт Юний выступил в такой момент публично с четверостишием, кончавшимся строкой:

Придет желанный миг… и свет рассеет тьму.

Его освистали.

А потом вскоре другой поэт, Юлий, продекламировал перед согражданами свое творение в чуть-чуть иных словах выражавшее те же мысли, с заключением:

Желанный миг придет – и день прогонит ночь!

Его встретили с бурным восторгом. «Да это мои стихи!», - возмутился Юний, - «Да разве это не все едино?» Никто его слушать не стал, а некий седовласый старец молвил ему в утешение: «Ты сказал свое – да не во-время; а тот не свое сказал – да во-время».

Кто теперь не выкрикивает в быв-шем СССР проклятия сталинской тирании? Кто не восхваляет му-жественных диссидентов, выра-жавших протесты? Кто не плачет о жертвах террора?

А мы, которые выступали с оружи-ем в руках против большевиков, которые разоблачали ужасы крас-ного ада, шли на почти верную гибель с мечтой об освобождении России, - нас часто те же самые люди клеймят как изменников и предателей.

За то, что у нас раньше глаза раскрылись? Или за то, что у нас раньше явилась возможность раскрыть рты и взяться за ору-жие?

Вот до нас, первая эмиграция пыталась рассказать Западу правду о свирепостях коммунистов и о страданиях под их властью народа, - но на них не обращали внимания. Иван Солоневич с блестящим талантом и как очевидец, прошед-ший лично через кошмар советских лагерей засвидетельствовал истину, - и его книги остались гласом вопи-ющим в пустыне… Пришел Александр Солженицын, – и под его пером та же самая жуткая реальность стала для Европы и Америки самоочевидной и ясной. Он вострубил, - и предрассудки либеральной интеллигенции обру-шились как стены Иерихона. Великое дело – сказать или сде-лать то, что нужно – во-время! Ну уж, а когда красная империя зла рзрушилась, - для того, чтобы ее критиковать большой смелости не нужно… Это всякий сумеет.

Елизавета Веденеева