Разговор с Президентом. Бывшая ФРГ превратилась в бывшую ГДР ?

Глубоко уважаемый Господин Президент, 18 июня этого года, накануне траурной даты – восьмидесятой годовщины начала Советско-Германской войны, Вы обратились к нам, как Вы сказали, к гражданам Украины, Белоруссии и России, к гражданам всех стран, пострадавших от развязанной Германией войны на уничтожение.

Вы обратились к нам с большим выступлением, с большой речью, в которой напомнили в самых ярких выражениях с большим волнением, напомнили об ужасных событиях войны, об ужасных преступлениях, совершенных Германией в этой войне. Вы сказали, что преступления, совершенные немцами в этой войне, лежат бременем на нас, над всеми нами, довлея тот факт, что именно наши отцы, деды, прадеды вели эту войну и были причастны к этим преступлениям.

Над нами довлеет то, что слишком много виновных в тягчайших преступлениях не были привлечены к ответственности. Никому не легко, сказали Вы, вспоминать об ужасах прошлого. Но бремя вытесненной памяти, непризнанной вины, никогда не станет легче. Наоборот, оно станет давить лишь тяжелее.

Ваше обращение услышали. Я его, на русском, естественно, языке нашел на сайте Deutsche Welle, на русском языке. Должен Вам сказать, что на тот момент, когда я к Вам записываю мое ответное слово – там уже больше миллиона просмотров. Чтобы было понятно, обращение нашего президента, Владимира Путина, год назад им произнесенное. Его речь на 9 мая 2020 года, выложенная на Первом телеканале – набрало меньше просмотров, чем тот миллион, который уже набрали Вы.

Там действительно огромное количество комментов. Там, по-моему, уже более 9 тысяч комментов за неделю. И надо прямо сказать, что комменты не просто одобряющие Ваши слова, а я бы сказал восторженные. Восторженные. Ну, вообще-то, в интернете как-то принято ругаться, но редко, когда я видел вот такое единодушие. Такое единодушие и восторг, уважение, выраженное к Вам. Одобрение Вашим словам.

Один мужчина пишет, что никогда за всю свою жизнь я не слышал таких правильных слов о войне. Под этими словами тысячи лайков. Очень много женщин. Женщины говорят, что они плакали, когда слышали Ваше выступление. Ну, вот, есть и такое, такая реакция, такой отзыв, написала Елена: «Что происходит? Бывшая ГДР заняла место бывшего ФРГ? Молодец канцлер. Это должны услышать многие».

Ну, не будем придираться к тому, что она ошиблась с Вашей должностью. Вы президент, Вы не канцлер. Но понятно, что она хотела сказать, понятно, что ей понравилось. Но позвольте и мне…, позвольте и мне тоже выразить мнение, ибо я есть один из этих граждан бывшего Советского Союза, граждан России. К тому же, еврей по национальности, о страданиях которых Вы и говорили.

Прежде всего, я должен сразу же обозначить ту важную для меня мысль, что я с огромным уважением выслушал те извинения, то признание вины, то покаяние, которые были в Ваших словах. Но передо мной, лично передо мной Вам совершенно не в чем извиняться. У меня к Вам нету ни малейших обвинений, ни малейших претензий. По той простой причине, что я смотрел Ваши биографию: Вы родились в 1956-м году.

Вы не голосовали за Гитлера, Вы не воевали за Гитлера. И при всем желании, Вы не могли свергнуть Гитлера, поскольку родились через 11 лет после окончания войны и уничтожения гитлеровского режима. На этом для меня все. Я не представляю, как можно предъявлять претензии к человеку за события, за преступления, которые произошли до его рождения.

Однако… Однако, у Вас более жесткая шкала требований. Вы для себя и для немцев, от имени которых Вы, как президент выступаете, Вы подняли планку очень высоко. Вы считаете, что преступления отцов, дедов и прадедов – это тот тяжкий груз, который должны нести соответственно дети, внуки и правнуки.

Ну, здесь я хочу задуматься. У меня нет ответа. Я хочу задуматься. Может быть, подумать вместе с Вами. Да, конечно, если сын принимает наследство отца, то вместе с имуществом отца он принимает на себя и долги отца – это нормально. Но принять долги, платить по долгам – это, все-таки, одно. А, каяться-каяться-каяться, посыпать голову пеплом и извиняться за преступления, которые ты не совершал, за преступления, которые были совершены до твоего рождения – я не понимаю, так ли это.

Я не понимаю, где заканчивается способность самокритики. Очень похвально. А, где начинается разрушающая личность самокопание. Где заканчивается чувство гражданской ответственности за свою страну – очень достойно, и начинается, простите, вырабатывание какой-то патологического комплекса вины у своих сограждан.

Вопросы очень сложные. Вопросы из тех, которые называются по-русски «Вечными вопросами». Но мне кажется, что маленькую часть ответа…, маленькую часть ответа я нашел, и она на мой взгляд безусловна. Она очень простая – «Взаимность». Извинение, прощение, покаяние – могут быть, должны быть взаимными.

И это вообще понимали безграмотные мужики. В русском православном мире была такая традиция, был такой день – он назывался «Прощеное воскресенье». Воскресный день накануне великого поста весной перед Пасхой. И безграмотные мужики, с кругозором, ограниченным своей деревней, не прочитавшими ни одной книжки – понимали, что надо делать.

Мужик приходил в избу к своему соседу, крестился на образа, кланялся в пояс, говорил: Ерофеич, прости меня, если я тебя в чем обидел. Ерофеич отвечал: Бог простит, а я тебя давно простил, прости и ты меня. Вот так оно всегда среди добрых людей и было. Просить прощения ходили к тому, кто готов прощать. Извиняться ходили к тому, кто готов вспомнить, признать и извиниться за свою вину.

Вот, позвольте мне…, позвольте мне именно под этим углом зрения еще раз переслушать и перечитать. Я слушал и читал публикованный текст, Ваши выступления и Ваши слова. Как это принято у Вас на Западе, немножко необычно для нас, Вы начали свой разговор о событиях, огромных грандиозных событиях огромной войны, Мировой войны, с рассказа о жизни, судьбе одного маленького простого человека.

Вы начали рассказ с того, что вот был советский солдат, Борис Попов, который встретил войну в нескольких километрах от Минска. И солнечным утром, 22 июня, вот он с товарищами утром отдыхал на травке, и тут прозвучали первые выстрелы, значит, разорвались первые разрывы.

Простите, но я порядка 20 лет занимаюсь изучением истории первых дней и недель Советско-Германской войны. Должен Вам сказать, что здесь Ваши советники, которые готовили этот текст, немножко ошиблись. Борис Попов не был с товарищами своими в нескольких километрах западнее Минска. Он был в нескольких сотнях километрах западнее Минска. Это безусловный факт.

Потому как утром 22 июня Минск никто не бомбил. Не было там ни одного немецкого самолета. И уж тем более, Минск, который находится в сотнях километров от границы, не мог подвергнуться артиллерийскому обстрелу. Дальше Вы говорите, что он был мото-стрелок, говорите о его боевых товарищах – 3 человека, боевая машина, которая была. Даже можно примерно понять, где был Борис Попов, где он встретил первые часы войны.

Это мог быть одиннадцатый механизированный корпус в районе Гродно, это мог быть шестой механизированный корпус в районе Белостока, это мог быть тринадцатый механизированный корпус в районе Бельска, или четырнадцатый механизированный корпус в районе Кобрин. А также, мог быть танковый полк шестого кавалерийского корпуса, который находился в районе Ломжи.

Гродно, Ломжа, Белосток, Бельск. Но Бельск – Подляски, правильно сказать по-польски. И Кобрин. Это где? У меня нет малейших сомнений в том, что Вы, конечно же знаете прекрасно, великолепно знаете политическую карту довоенной Европы. Ответ очевиден – это Польша. Все четыре названных географических пункта находятся внутри международно признанных, подтвержденных, как международными, как и двусторонними договоренностями между Польшей и Германией, Польшей и Литвой, Польшей и Советским Союзом, Советской Россией договорами. Это Польша.

Каким образом Борис Попов, его боевая машина, то ли танк, то ли бронеавтомобиль, его боевые товарищи оказались на территории Польши? Ответ очевиден, ответ понятен и прекрасно известен всем. 17 сентября 1939-го года Советский Союз, Красная армия вероломно нарушила договор о ненападении, заключенный между Советским Союзом и Польшей в 1932-м году и потом пролонгированным на следующие годы.

Вероломно нарушила договор, вторглась на территорию Польши, разгромила Польские части, воинские части, которые даже имели приказ не оказывать сопротивления русским, если они только не требуют нашего разоружения. И оккупировали, примерно, половину Польши.

Причем, произошло это по предварительной договоренности, заключенной между Гитлером и Сталиным, ну, в лице их представителей. Соответственно, Риббентропа и Молотова. Что было? Затем, 18 сентября, на следующий день после вторжения, оформлено в виде публикации совместного Советского, коммюнике Советско-Германского каната.

Это была совместная операция, в результате которой Гитлер и Сталин уничтожили Польшу, публично назвали ее уродливым детищем Версальского договора, не имеющего права на существование. Подписали договор о дружбе и границе, в соответствии с которым было сказано, что Польши нет и больше никогда не будет.

Вот причина, по которой Борис Попов оказался там, где он оказался. А немецкие солдаты, солдаты Вермахта, которые утром, 22 июня начали …, открыли по ним артиллерийский огонь – оказались там, где они и оказались.

Я не вижу никакой принципиальной разницы. Но у меня складывается впечатление, что Вы ее видите, потому что об этом ничего не сказали. Вы об этом ничего не сказали. Вы сказали о том, что война, я цитирую Ваше выступление: «Война, о которой рассказывает Борис Попов, началась еще двумя годами ранее, с нападения Германии на Польшу. 2 года, за которые Вторая Мировая война повергла значительную часть Европы во мрак разрушения, оккупации и тирании».

Это перевод. Возможно, не совсем правильный перевод. Я не владею немецким языком. Но война не может ничего… Война – неодушевленное явление. Значительная часть Европы во мрак разрушения, оккупации и тирании повергли 2 тирана. 2 преступных тоталитарных режима. В частности… В частности – усилиями сталинского режима на той территории, на той половине Польши, которая была оккупирована Красной армией. В эти, оставшиеся там, без малого 2 года.

Было арестовано органами НКВД 107 тысяч человек. Депортировано, то есть, погружено в скотские вагоны и вывезено или в Казахстан, или в Сибирь в необжитые места, где не было ни жилья, ни работы, ни еды – 381 тысяча человек, из которых по сводкам только НКВД, на этапе транспортировки, 10 тысяч просто умерли от холода, от голода.

Вывозили их в феврале 40-го года. Это, как на беду была аномально холодная зима. Как известно, аномально холодная зима. Стояли просто немыслимые тридцати пятиградусные морозы. Людей гнали десятки километров к станциям погрузки. Многие на этом пути так и легли. Так и легли.

Конечно же, нельзя не вспомнить про польских офицеров, про польских гражданских чиновников, сотрудников польской полиции, которые были расстреляны. И в Катыни, и в двух других местах. На Украине в Пятихатках и в Медном. В России около Твери 15 тысяч человек расстрелянных безо всякой вины. Безо всякой вины.

Нельзя не вспомнить о том, что в то самое время, когда Борис Попов услышал первый выстрел, а потом, как Вы рассказываете, пешком отступал к Минску – в это самое время, НКВД проводило эвакуацию тюрем по первой категории. Тюрем, которые находились на территории оккупированной Польши – их назвали Западная Беларусь и Западная Украина.

Эвакуация по первой категории – это, как Вы понимаете, это расстрел без суда, следствия, приговора. Просто убийства. Просто массовые убийства. По донесению тюремного управления НКВД, тогда было расстреляно в тюрьмах на территории Западной Украины и Западной Белоруссии – 10400 людей.

Но это только то, что доложило тюремное управление. А, еще расстреливали конвоиры – это конвойное управление. Много было всякой стрельбы. Все это осталось за пределом. За пределом Вашего рассказа. За пределом Вашего рассказа осталась и война против Финляндии. Ведь Польша была не единственным …, не единственной жертвой сталинской агрессии.

Вот за те самые 2 года, про которые, как Вы сказали, война повергла Европу во мрак разрушения, оккупации и тирании. Были оккупированы и аннексированы три государства Прибалтики: Эстония, Латвия и Литва. Была оккупирована часть Румынии. Но против Финляндии была развязана полноценная война. Война, которая была признана агрессией даже тогдашней лигой нации.

И в ходе этой войны на Финские города обрушился град бомб. Там гибли люди. Там гибли женщины и дети. Вероятно, Вас очень удивят эти цифры, но во время финской войны, а советская бомбардировочная авиация – только против городов, только против населенных пунктов. Не считая бомбардировок на фронте. Произвела 14 тысяч 640 самолетовылетов бомбардировочных. И сбросило на финские города, поселки – 55 тысяч фугасных и 41 тысячу зажигательных бомб. Это много.

Это примерно столько же, сколько сбросили Германия Люфтваффе на Англию во время знаменитой битвы за Британию. Вот там было за 3 месяца 16,2 тысяч боевых вылетов, 300 тысяч фугасных бомб. Соответственно сталинские соколы произвели 14 тысяч вылетов и высыпали 55 тысяч бомб на практически беззащитные, не имеющие никакой ПВО финские города.

Да, к счастью, бомбили они не так прицельно, не так умело. Жертв было меньше, чем могло бы быть. Тем не менее, порядка 25-26 тысяч человек Финляндия потеряла погибшими. 400 тысяч человек были изгнаны из своих домов. Должны были уходить зимой. Зимой с детьми уходить и потом искать какого-то прибежища на той территории Финляндии, которую финнам удалось сохранить.

Все это осталось за рамками. И в результате, слушателям, в частности тем, которые пришли в такой восторг от Вашего выступления, услышали только историю о том, как на мирную страну, которая мирно пахала трактором колхозное поле, отдыхала на зеленой травке под солнечным небом, напал коварный враг.

Именно так. Именно так и только так положено это дело обсуждать в России. Ибо 9 июня сего года, за сколько там получается, за 10 дней до того, как Вы произнесли Вашу речь, так называемый парламент, государственная дума приняла закон, нарушающий, как минимум, 3 статьи российской Конституции, который устанавливает, что можно говорить, чего нельзя говорить. Вводит фактическую цензуру, запрет на научно-исследовательскую деятельность.

И теперь уголовным преступлением в России будет считаться публичное отождествление целей, решений и действий руководства СССР, Советского Союза с действиями, целями, решениями гитлеровской Германии. То есть, в России это уже является преступлением. Но понятно, что Вы президент, Вы президент Германии, Вы защищены дипломатическим иммунитетом. Вы, конечно, могли, если бы сочли нужным об этом напомнить. Но Вы не сочли это нужным.

Идем дальше. А дальше идет рассказ. Действительно страшный рассказ о ужасных мучениях, которые перетерпели советские военнопленные. В частности, Борис Попов. О голоде, холоде, дизентерии, сыпном тифе, о десятках тысяч, потом сотнях тысяч, потом миллионах погибших советских военнопленных. Всего за осень-зиму 41-42-го года.

По самым аккуратным подсчетам погибло в плену порядка 2 миллионов советских военнопленных. Это действительно чудовищное преступление. И все, что Вы сказали по поводу этого преступления – является абсолютной правдой. Ваше раскаяние, Ваше признание вины, не вызывает ничего, кроме уважения.

Но, однако, позвольте, во-первых, когда мы говорим о преступлении, надо, все-таки, наверное, 80 лет спустя, надо, все-таки, уточнить какое именно преступление. Это было умышленное убийство или это была преступная халатность, приведшая к массовой гибели людей. Это, все-таки, разные вещи.

Если это умышленное убийство – хотелось бы понять, в чем был умысел. Если это убийство, то, как тогда понимать, что уже 26 июля, через месяц, после начала войны, немецкое командование понимает и издает приказ, и начинает просто отпускать. Просто отпускать советских военнопленных по домам.

Скажем прямо, незаурядное событие в условиях войны. 318 тысяч советских военнопленных, прежде всего украинцев, потом белорусов просто отпустили по домам, если они могли подтвердить, что их семья находится на территории, которая уже находится под немецким контролем. И соответственно, они вернутся в Красную армию.

Но, если предположить, что охвачено, как Вы говорили, адским желанием убивать, безумием и так далее. Если немецкое командование просто вот хотело убивать ради убийства – почему же они тогда отпускали пленных? И самое главное, почему после окончания этой самой зимы, после того, как ситуация стабилизировалась, и они смогли наладить логистику снабжения – смертность в лагерях советских военнопленных упала на порядок?

И строго говоря, те, кто был захвачен в немецкий плен в 42-м, 43-м, 44-м годах, в абсолютном своем большинстве, до конца войны дожили. Все это осталось за рамками. Допустим. За рамками остался разговор о советских военнопленных и их страданиях. Осталось и директивы ставки, советской ставки Верховного главнокомандования № 270 от 16 августа 1941 года, в котором Сталин и его…, там 6 человек подписали директивы. И его маршалы.

Объявили пленных, естественно, предателями. Было приказано уничтожать сдавшихся в плен красноармейцев всеми средствами наземными и воздушными. Проще говоря, обстреливать и бомбить лагеря военнопленных. Те самые, про которых Вы рассказывали.

За рамками Вашего разговора остался и многократный упорный отказ советского правительства от какого-либо взаимодействия с международным Красным Крестом. Это подтверждено. Эти документы сейчас найдены, рассекречены, опубликованы. В стопке документов с резолюциями Молотова: «Без ответа, в архив».

Обращался Красный Крест, обращались нейтральные страны с готовностью как-то организовать питание, снабжение и медицинское обеспечение советских военнопленных. Это совершенно не интересовало советское руководство. Это осталось за скобками, за пределами Вашего разговора. И это абсолютно мне понятно. И, наверное, это правильно.

Постольку, поскольку граждане Германии сделали Вас президентом не для того, чтобы Вы занимались решением наших проблем. Учили российских граждан истории войны и так далее. Понятно. Вас назначили этим доверенным для того, чтобы Вы занимались и решали проблемы Германии.

Так вот, не является ли проблемой Германии, 80 лет спустя, после войны, судьба воспоминания, рассказ о судьбе немецких военнопленных. Были же не только советские военнопленные. Были и немецкие военнопленные. Их было, в общей сложности, 3,7 миллиона человек захвачено в советский плен за все время войны. Из которых погибло от 450 тысяч человек в советском плену, до 1 миллиона человек.

Этот огромный разрыв связан не с ошибками в подсчетах, а он связан с логикой, использованной в документах. 450 тысяч – это немецкие военнопленные, которые погибли, умерли уже в лагерях. В лагерях главного управления военнопленными НКВД. Вот это порядка 450 тысяч. То есть, порядка полумиллиона.

Огромная разница, еще порядка 600 тысяч человек – это те пленные, которые были захвачены в плен по донесению штабов фронтов. Но до лагеря, почему-то не дошли. И вот их, все время было таким переходящим остатком – сотни тысяч. В результате, мы получаем, что или ¼, или каждый четвертый, или даже каждый третий немецкий военнопленный, живым из советского плена не вернулся.

Вообще-то, это довольно много. Особенно, принимая во внимание, когда они были захвачены. Ведь основная масса немецких пленных – это 44-й, 45-й год. Это совершенно очевидно подтверждается цифрами. На конец 43-го года в советском плену было всего лишь 630 тысяч. Из 3,7 миллионов, на конец 44-го – миллион 800 тысяч. И уже только в 45-м году было захвачено больше, чем за всю предыдущую войну – 1 миллион 940 тысяч человек.

То есть, это уже последние месяцы войны. Или это уже послевоенное время, когда ситуация была не столь критическая, когда, наверное, было можно решить вопрос об их пропитании. В частности, с помощью международного Красного Креста, от чего никогда Германия не отказывалась. Но вот, произошло то, что произошло.

Вы об этом не сказали ни одного слова. В России об этом никто не знает, не думает, не вспоминает. И уж, конечно же, никто никогда нигде публично не выражали никакого, не то что раскаяния – сожаления. Хотя бы сожаления о том, что вот эти сотни тысяч, может быть миллион немцев в плену погибло.

Хуже того, еще и скажут: ведь это были фашисты, это же были военные преступники, палачи и изуверы. Именно так и скажут. Потому что никто никогда не объяснял советскому, а ныне российскому человеку, что военнопленный – это не преступник. Никто не объяснял, что в соответствии с решениями Нюрнбергского трибунала, даже Нюрнбергского трибунала – этого суда победителей, в котором победители судили побежденного, даже по решению Нюрнбергского трибунала – Вермахт не был признан преступной организацией.

И сам по себе факт службы, несения воинской службы в Вермахте – не был признан преступлением. Солдата призвали на войну, он принес присягу, он стреляет в солдат противника, солдаты противника стреляют в него. Это ужасно, это война. Но это не преступление. Что не снимает вопроса о том, что кто-то из этих, конечно же, военнопленных, преступления совершал. И мы даже знаем сколько.

Советское правосудие, осудило за совершенные военные преступления 85 тысяч немецких военнопленных. 85 тысяч из 3 миллионов 770 тысяч захваченных в плен. То есть, ничтожно малое число. Всех остальных не удалось уличить в преступлениях даже советскому правосудию.

Тут, наверное, надо вспомнить. Вот, Вы вспомнили судьбу Бориса Попова, простого человека – пылинка в этой страшной войне. А мало кто помнит, я вспомню другого немецкого пленного, о нём знают многие, Эрик Хартман. Один из самых выдающихся летчиков истребителей той войны. Считается что он больше всех из летчиков истребителей сбил самолетов в этой войне.

Он оказался в советском плену. Отпускать его не хотели. Пытались его привлечь к сотрудничеству – он отказался. И в результате было решено посадить Хартмана на 10 лет в тюрьму, как нацистского злодея, преступника изувера. Ему были предъявлены обвинения в том, что в 41-м году он на своем самолете истребителе Мессершмитт, как Валькирия носился над колоннами безоружных беженцев, гражданских лиц и расстреливал их из бортового оружия.

Суд, конечно, был короткий. Военный трибунал. Его спросили: признает ли он свою вину. Хартман ответил, что он вину не признает, потому как ни в 41-м, ни в 42-м году его не было на Восточном фронте. На Восточном фронте появился только в 43-м году, когда уже беженцев не было. А, если и были, то это были те предатели родины, которые вместе с немцами убегали на Запад.

Советский трибунал не растерялся ни на секунду и спросил: а в том, что Вы сбили, там считалось 300 советских самолетов – это Вы признаете? Да, Хартман сказал, в этом я, признаюсь. И его посадили, приговорили на 10 лет. На 10 лет советского концлагеря. Не лагеря для военнопленных уже, а советского концлагеря. За преднамеренную порчу социалистического имущества в особо крупном размере.

Ну Сталин умер, Хартману удалось дожить до смерти Сталина, потом, усилиями президента Аденауэра, президента Германии, его, как и многих других, таких же как он, освободили. Но все остальные, кроме этих 85 – не были фашистскими изуверами, даже в понятиях и представлениях советской юстиции. Нигде не осталось ни одной памятной таблички по поводу их страданий, никто об этом не вспоминает, не считает нужным ни вспоминать, ни извиняться.

Пойдем дальше. Пойдем дальше по тексту Вашего выступления. Дальше Вы сказали о том, что в лагере для военнопленных, где оказался Борис Попов – это Дрозды, сейчас это пригород Минска. Что в этом страшном лагере, где действительно происходили страшные дела, не вызывающие сомнения, что в этом лагере 10 тысяч человек стали жертвами, так называемого, приказа «О комиссарах».

Предполагаемым политкомиссарам Красной армии, провозгласил приказ, я цитирую Ваше выступление, надлежит относиться не как к военнопленным, а уничтожать их на месте. 10 тысяч комиссаров убиты в одном только лагере.

Я еще раз извиняюсь, но здесь Ваши референты что-то вообще написали совершенно не то. Эта безумная цифра завышена то ли в 10, но скорее всего, просто завышена в 100 раз. Какие 10 тысяч комиссаров могли оказаться в одном только лагере?

К сожалению, сейчас не готов ответить по всему Восточному фронту, но несколько цифр могу сказать: вторая танковая группа, как раз, действующая на территории Белоруссии. Может быть, именно она то и захватила в плен нашего героя. К началу августа 41-го года – 170 комиссаров. 170 человек было расстреляно в танковой группе Гудериана, на основании этого приказа.

Третий механизированный корпус первая танковая группа, Клейстер – это Юг, это Украина. К 24-му июля расстреляно 82 человека. Первый армейский корпус – это пехота, группа Север, Прибалтика. Уже к 26 ноября, конец года – 16 человек. То есть, речь идет о десятках и сотнях. Какие 10 тысяч в одном лагере? Где вообще могло набраться такое количество политкомиссаров?

Ибо, в соответствии с этим, преступным, подчеркиваю – преступным, безоговорочно преступным приказом, приказом, который предполагал расстрел пленных без суда и следствия. В соответствии с этим преступным приказом, преступность которого даже понимало командование Вермахта, которая ….

Командование Вермахта уже в июне…, в июне, до начала боевых действий разослала приказ в войска с пометкой, с указанием на то, что предпосылкой к принятию мер в отношении каждого политического комиссара, является открытое проявляемое неповиновение. Эти меры или действия направленные и против немецких вооруженных сил, что уже открывало некоторый люфт для того, чтобы не исполнять.

Манштейн однозначно пишет в своих мемуарах, что этот приказ в его танковом корпусе никогда не выполнялся. И мы видим по цифрам. И мы видим по цифрам, наконец, где можно было набрать в одном лагере 10 тысяч человек, если 2-го июля главное управление безопасности рейха, преступная организация признана преступной и являющаяся таковой.

Директива подписана нацистским преступником Гейдрихом. Вот эта директива указала, кого же, все-таки, надо по этому приказу расстреливать. Сотрудники аппарата Коминтерна, партийные работники, ВКПБ, естественно, высшего и среднего ранга, а также, наиболее активные сотрудники низшего ранга в партии, центральном комитете, областных районных комитетах, а также, народные комиссары. Народные комиссары – это министры.

Сколько людей подобного ранга могло оказаться в одном из лагерей военнопленных? Какие 10 тысяч? Преступление не становится…, не перестает быть преступлением от того, что было убито 80 человек, а не 10 тысяч. Но, все-таки, согласитесь, немножко ошеломляет такая работа с фактами.

Но бог с ним. Бог с ним. Возможно, это была оговорка. Дело же не в этом. Но давайте, все-таки, признавать безоговорочно, что этот приказ был преступным. Но давайте вспомним, что это за комиссары. Что это за комиссары? Какую партию они представляли? Для решения каких политических задач их направили в войска, вот этих сотрудников среднего и высшего звена обкомов, райкомов и ЦК партии? Вот для чего они были в войсках?

Есть командир, есть начальник штаба и зам командира. Они-то там зачем? Они для того, чтобы проводить жизнь в партийную линию. Для того, чтобы…, для того, чтобы превращать каждую освобожденную Красной армией территорию в Советский Союз.

А, что такое Советский Союз? Позвольте Вам напомнить – с 21-го по 39-й год — вот эта самая партия, которая захватила власть, установила свою диктатуру, подписал лидер и организатор этой партии Владимир Ильич Ленин. «А диктатура пролетариата, милостивые государи – есть власть, опирающаяся на прямое насилие и не связанная никакими законами.»

Так вот, реализуя такую власть, с 21-го по 39-й год в Советском Союзе было арестовано только за контрреволюционные преступления, 58-я статья уголовного кодекса, только по ней, только за контрреволюционные преступления – арестованы 3 миллиона 544 тысячи человек. Из них расстреляно, убито, замучено в ходе следствия, поэтому, я это называю не расстрел, а убийство – 864 тысячи человек.

Понимаете, когда делается научный доклад, обычно цифры представляют в виде графиков и диаграмм. Если бы я попытался представить в масштабе преступления, совершенные Гейдрихом, Гимлером, Мюллером, Кальтенбруннером и прочими преступниками, по состоянию на 22-е июня 41-го года, в это солнечное утро, то эту диаграмму пришлось бы разглядывать в увеличительное стекло. Потому что в масштабе таких цифр, репрессий преступлений Гимлера, Мюллера, Гейдриха и прочих негодяев и преступников – они просто не видны.

В этом масштабе – они не видны. Надо убрать два нуля, чтобы получились цифры политических репрессий, политических убийств, сопоставимых с тем, что происходило в гитлеровской Германии по состоянию на 22-е июня 41-го года. Ведь это же только малая часть.

Главная часть, которую обрушили большевики, вот эти самые комиссары, на захваченную ими страну. Это коллективизация, раскулачивание и искусственно организованный голод, который был организован в 33-м году для подавления сопротивления крестьян.

Это не моя точка зрения, это не моя оценка. 2-го апреля 2008-го года государственная дума Российской Федерации, отнюдь не настроена антисоветски, антикоммунистически приняла постановление, где дословно сказано: в результате голода вызванного насильственной коллективизацией в 32-м, 33-х годах, погибло около 7 миллионов человек. 7 миллионов человек.

Вот какие порядки, вот какую власть и какую политическую линию должны были приводить в жизнь эти комиссары. Однако, Вы настолько душевный и добрый человек, Ваша способность к состраданию, к сочувствию, к сопереживанию настолько велика, говорю без малейшей улыбки – это вызывает уважение. Что даже гибель этих людей…, даже гибель этих людей вызывает у Вас сочувствие, волнение.  Волнение в голосе.

Вероятно, в таком случае, мы с Вами уроним и одну слезинку жалости по поводу судьбы Полины Гельнер. Давайте начнем с судьбы маленького человека – Полина Гельнер, девушка, немецкая девушка. Родилась в 1926-м году. Соответственно, в тот год, когда Гитлер пришел к власти, Полине было 7 лет. А, в том году, когда Гитлер развязал Мировую Войну – Полине было 13 лет.

Она не могла предотвратить ни того, ни другого. Ее родители не голосовали за Гитлера. Это я знаю абсолютно точно, поскольку Полина Гельнер и к Германии никакого отношения не имела. Полина Гельнер родилась в маленьком местечке, сейчас даже название его сменилось – название было немецкое Волькендорф, Трансильвания. Сейчас это Румыния.

Эта территория постоянно переходила, то Венгрия, то Румыния. Вот она была немка. Правильней сказать австрийка. Австрийская или немецкая семья. Семья людей, говорящих на немецком языке, которая в этом регионе, в этой Трансильвании жили, что называется, испокон века.

Так вот, 15 января 45-го года Полина была… Полина была схвачена. Я несколько теряюсь, какой надо использовать глагол. Арестована… Нельзя сказать, что Полину арестовали – арестовывают преступника, арестовывают террориста, арестовывают предполагаемого подозреваемого. Ее никто ни в чем не обвинял.

Полина была схвачена, помещена в товарный вагон и отправлена искупать вину немецкого народа на шахты. Ее отвезли в Советский Союз на шахты. В Украине дело было, где она умерла в возрасте 23-х лет, 26-го февраля 49-го года. Тело ее сбросили в одну из безымянных общих могил. На этом ее короткая жизнь без семьи, без ребенка и закончилась.

Какая связь между судьбой Полины и комиссарами, расстрелянными в лагере Дрозды? С точки зрения нормальной человеческой логики – связи нет никакой. В рамках ненормальной сталинской логики – какая-то связь есть, ибо …, ибо, 16-го декабря 44-го года государственный комитет обороны, тогда высший орган власти в Советском Союзе, проще говоря, Сталин. В выпуске постановления № 71-61.

А, 3-го февраля 45-го года выпустили постановление 74-67. В соответствии с этими решениями, на территории Румынии, Венгрии, Югославии – это по первому постановлению, а затем на территории Польши и Восточной Пруссии, и Германии оккупированной Красной армией – предполагалось, требовалось набрать людей и отправить их на принудительный рабский труд в Советский Союз.

Как Вы понимаете, это именно то…, именно то, что было названо преступлением, в соответствии с уставом Нюрнбергского трибунала и приговором Нюрнбергского трибунала – насильственный угон населения для принудительных работ. То постановление, которое касалось, первое по счету – 71-61, по которому на шахту, навстречу своей будущей смерти увезли Полину – там вообще не было никакой мотивировки. Просто набрать немцев в таком-то количестве и отправить работать.

А, то, которое было уже для Германии и Восточной Пруссии, которое от 3-го февраля – там было сказано, там был некий текст, уже напоминающий приказ о комиссарах. Что надо наловить и отправить на принудительные работы, кого? Члены различных вражеских организаций, руководителей областных уездных дум, управ, бургомистры, руководители крупных хозяйственных и административных организаций, редактора газет, журналов. Авторы антисоветских изданий и прочий враждебный элемент.

Как видите, охват гораздо больший, чем охватывал нацистский преступный Гейдрих. Но вопрос же не в том, как было написано, а в том, как оно исполнялась. Вот эта директива от 3-го февраля. За март 45-го года в полосе третьего белорусского фронта, который наступал в Восточной Пруссии, было в соответствии с этой директивой ставки, задержаны и отправлены в Советский Союз на принудительные работы – 12 тысяч 160 человек.

12 тысяч 160. Сколько же там было нацистских преступников, изуверов, негодяев заслуживающих жесточайшего наказания безусловно? Из них 19 человек руководящего состава фашистских организаций. Не 19 тысяч, просто 19. А также, 1223 рядовых членов этой самой национал-социалистической рабочей партии Германии.

Все остальные, а все остальные – это соответственно 90%. Кого наловили – это были просто немцы. В числе задержанных было 3 тысячи 825 женщин и 338 несовершеннолетних детей.

А теперь давайте поговорим о конкретике. Мы слышали от Вас рассказ о страданиях советских военнопленных в лагере Дрозды. А теперь позвольте рассказать Вам о 517-м лагере НКВД для немцев. Сразу предупреждаю, ничего особо страшного там не было. В других местах было гораздо страшнее. Просто по 517-му есть работы. Работы, сделанные современными российскими историками. У нас есть конкретика.

У нас есть конкретика. Это Карелия – лес. Лес, Карелия, около Петрозаводска. Апрель месяц, снег лежит, естественно. Это Карелия. Температура минусовая. 18 апреля 45-го года туда привезли из Германии 682 мужчины, 1302 женщины. Итого: 1984. Интересное число, да!? Прямо по Орвелу – 1984 человека.

Значит, были подготовлены бараки с нарами в два яруса, из расчета один и три десятых квадратным метра на человека. Можно лечь, поместиться. Был пищеблок, в котором не было ни столов, ни стульев, ни мисок, ни ложек. Был медпункт без врачей и медикаментов. И была прачечная на 6 корыт. Так и сказано: прачечная на 6 корыт.

Значит, туда их привезли. Еще раз, повторяю, там не было ничего особенно страшного. Там не было уголовников. Главное – там не было местных советских уголовников. Там были одни только немцы. Это был свежий воздух. Это не была шахта…, угольная шахта на Донбассе, это не была урановая шахта в Желтых водах. Это не было рытье каналов в Средней Азии.

Это был лес. В этом лесу надо было валить деревья, пилить, рубить. Они делали чурку для газогенераторных автомобилей. Первое, значит, там тоже поменялось начальство. Первое начальство этого лагеря немедленно начали, естественно, женщин насиловать. Это не понравилось вышестоящему начальству – их арестовали, осудили, отправили. В соседний, наверное, лагерь, но уже в качестве узников.

Следующее, второе, значит, смена руководства этого 517-го лагеря – женщин не трогало. Оно только все воровало. Воровало продукты, воровало вещи. Это же немцы, немки – они привезли с собой…, они же не понимали, куда они едут. Они привезли с собой шелковые платья, там чулочки эти фильдеперсовые. Вот это все дело продавалось, менялось. Их тоже арестовали.

А потом, прислали нового коменданта, прямо-таки не чекиста, а боевого офицера, ветерана войны, который, что мог сделал. Там появились 2 врача, профессиональных врача, привезли какие-то медикаменты. Перестали хотя бы воровать эту лагерную пайку. А потом еще и советская власть, совнарком принял решение о том, чтобы отпустить тех, кому моложе 16 лет.

Там понимаете ли были, искупали вину за фашистские преступления, девочки подростки до 16 лет. 15-го августа, каких еще было живых – их собрали и отправили в Германию 217 этих самых девушек. И в конце концов, 25-го сентября вообще этот лагерь закрыли, мужчин отправили рыть на Север, Беломор-Канал. А женщин просто отправили домой.

А женщин просто отправили домой. Ничего страшного там не происходило. И на месте этого лагеря остались холмики с колышками. Под этими холмиками осталось 522 человека. В основном, женщины. 522 человека – каждый четвертый.

Но это, как я повторяю, был не самый страшный лагерь. Это был не самый страшный лагерь. Общая статистика по этому использованию рабского труда такова. Значит, была в Германии комиссия Шидера, которая работала с 53-го по 61-й год. По их подсчетам, всего, значит, Румыния, Венгрия, Югославия – наловили 132 тысячи. Собственно, Германия – 218 тысяч. Всего выслали 350 тысяч человек, из которых погибло 130 тысяч.

Служба поиска Западной Германии, совместно с немецким Красным Крестом в 64-м году выпустили свой доклад, в соответствии с которым всего было вывезено на принудительные работы – 375 тысяч человек, из которых погибло 169 тысяч человек, то есть, 45%, то есть, 45%.

Так что, конечно, значительно превосходит процент погибших среди остробайтеров, которые работали на тех же самых условиях рабского труда в Германии, что было признано преступлением по решению Нюрнбергского трибунала.

Простите, что, наверное, уже злоупотребляю вниманием. Но хочу вспомнить еще про один эпизод. Скорее говоря, про явление. В своем обращении Вы сказали: «Кому в Германии известен Малый Тростянец под Минском?». Где между 42-м и 44-м годами был убито не менее 60 тысяч человек. Кому в Германии известна деревенька Хатынь? Кому известен городок Низыч, все еврейское население которого было расстреляно в течение одного дня 14-го октября 42-го года?

Вы задали эти вопросы. Ответа не прозвучало. Но судя по интонации, Вы обвинили своих соотечественников в том, что они не знают ни про Хотынь, ни про Тростинец, ни про Низыч. Ну, не знаю, не знаю, не мне судить, абсолютно. Так ли это, по поводу Низыча – была выставка в Берлине.

Суть не в том. Давайте зададим другой вопрос: А, кто сегодня в России знает, что такое Немменсдорф? Вот, кто это знает? Кто об этом слышал? Вот, кто, что слышал про маленький селезский городок Штригау? Кстати, у Вас, все-таки, совершенно другие возможности. Вы президент. В Москве есть посольство Германии, есть немецкий культурный центр имени Гётте. Есть научные институты, научно-исторические.

Там много кому получится провести опрос. На улицах – бесполезно. Это только тратить, не мои деньги, немецкие бюджетные деньги. Ну, нет смысла спрашивать на улице – никто не знает, что такое Неммерздорф, никто не слышал, что такое Штригал. Ну, проведите опрос в вестибюле МГУ. Московский государственный университет – кузница кадров, лучший университет России.

Вот там, среди студентов и преподавателей – кто из них слышал, что такое Штригал? Маленький город, 50 километров к юго-западу от Бреста. До войны там жило 17 тысяч человек немцев. Во время войны, в 45-м году, когда уже наступающая Красная армия, валом бежали в нее беженцы. За счет беженцев, население города выросло до 30 тысяч.

9-го февраля 45-го года Красная армия заняла Штригал. Через 4 недели, в одном из последних контрнаступлений, которые мог Вермахт организовать, немцы снова взяли этот город. И посмотрели, что в городе. В городе Штригал осталось в живых 30 человек.

30 человек живых, 200 трупов обнаружено. Был составлен подробный, военно-медицинской службой, отчет. В каком виде были эти трупы, в каком состоянии, где они находились. А, где все остальные – вообще непонятно. Вот, где все остальные – непонятно.

Авторы книги, Мартин Байновский и Эрих Босдорф, которые написали книгу «Штригал – судьба одного Силезского города» так и не поняли, куда же делись все остальные. Вот, было от 17 до 30 тысяч. 30 живых, 200 изуродованных трупов. А, где все остальные – непонятно.

Ну, может быть, кто-то убежал. Может быть, трудоспособных угнали на те самые принуд. работы. Но, куда делись дети и старики, которые для принуд. работ не годятся – непонятно. Кто в России об этом помнит? Кого это беспокоит? Кто готов за это извиняться, публично выражать свои раскаяния и так далее?

Общие цифры таковы, которых тоже, конечно же, никто не знает. Можете провести опрос в МГУ, НГУ, где угодно, в любом университете. Значит, цифры, как всегда, разные. Церковная служба розыска в Германии в 64-м году выпустила отчет, по которому в областях изгнания немцев, то есть, Восточная Пруссия, Силезия – то, что передали частично Советскому Союзу, частично Польше. От того, что было обозначено, как насилие и бесчеловечное обращение – погибло 473 тысячи человек. Это одно исследование.

Другое исследование проводилось по решению Федерального Правительства Западной Германии с 69-го по 74-й год. Значит, было установлено, не считая тех, кого вывезли на работы в Советский Союз, опять же, это только области, которые были утрачены, которые перешли Советскому Союзу и Польше. То есть, туда не вошли погибшие от бомб в Берлине, туда не вошли погибшие от бомб в Дрездене. Вообще на территории тогдашней ГДР.

По их оценкам получилось, что убито 400 тысяч человек. Это, конечно, не миллион. Это не миллионы, которые убили фашистские оккупанты на советской территории. Но, простите и времени было меньше – всего-то полгода. Да и территория – что такое, клочок. Что такое Восточная Пруссия и клочок Силезии, по сравнению с просторами Украины, Белоруссии, оккупированных областей Советского Союза, России и так далее.

Кто об этом помнит? Никто! Кто готов за это извиняться? Никто и никогда! Подведем итоги. Теперь давайте просто коротко подведем итоги. Вне всякого сомнения, гитлеровский нацистский режим был преступным. Он совершил чудовищные бесчисленные преступления. Эти преступления совершались от имени немецкого народа и при активном участии худших представителей немецкого народа. Это безусловный и бесспорный факт.

Но он никак не отменяет другого факта – факта того, что сталинский коммунистический режим был преступным. Что он совершил бесчисленные чудовищные преступления. Если есть какая-то разница, то только в том, что гитлеровцы говорили, что они это делают на благо Германии и будущих немецких поколений. Сталинцы говорили, что это для мирового пролетариата, мировой революции.

Потом уже вообще непонятно, о чем они говорили. Еще есть некая разница в том, что гитлеровцы убивали своих десятками тысяч, а чужих миллионами. У сталинцев была другая арифметика – они своих убивали миллионами, а чужих – сотнями тысяч. Это что-то меняет? С точки зрения нравственной оценки, с точки зрения уголовной оценки, по любым законам божеским и человеческим – это что-то меняет? Это не меняет ничего!

Это не меняет ничего! И то, и другое – это чудовищные преступления, военные преступления, преступления против человечности, преступления, не имеющие сроков давности. А, чужие и свои, простите, если мы говорим об убитых женщинах и детях – какие такие чужие дети? Что такое чужие дети, которых убили просто так?

Разница настоящая большая, главная разница начинается потом – гитлеровский режим в 45-м году был разгромлен. Фашистская Германия уничтожена. Этот режим был осужден и проклят самим немецким народом. Преступники предстали перед судом, кому положено – были казнены.

Да, да, я прекрасно помню и понимаю. Я не собираюсь никому льстить. Гитлеровский режим был свергнут не в результате восстания немецкого народа. Нет, гитлеровский режим был уничтожен армиями Советского Союза, Соединенных Штатов, Британской Империи. И за это освобождение немцев Германии от нацистского режима, за освобождение от Гитлера – эти солдаты, советские, американские, английские, канадские – заплатили сотнями тысяч своих жизней.

И денацификация Германии производилась не в результате референдума. Это сделали оккупационные власти. Это я прекрасно помню и совершенно не собираюсь льстить немцам без нужды. Однако, в 49-м году оккупанты Запада ушли и на Западной территории Германии была создана федеративная республика. Германия – самостоятельное независимое немецкое государство.

И если бы вот это осуждение и проклятье гитлеровского режима не было искренним со стороны немецкого народа, то, конечно же, они бы опять скатились. Они бы опять скатились туда же. Но Германия никуда не стала скатываться. Федеративная республика Германия поднялась. И за там, 15-20 лет на месте этого пепелища, этих гор битого кирпича, этой сожженной, разоренной войной страны, на месте этого страшного унижения, падения, морального ужаса, психологического шока – выросла процветающая, и что самое важное, демократическая страна с правовой системой, демократическим устройством. Выборной, сменяемой властью. С социальными гарантиями для трудящихся.

Возникло совершенно приличная, к тому же, экономически сильная, в самом небольшом будущем, и самая экономически мощная страна в Европе. А, что произошло у нас? Что произошло в Советском Союзе? Преступления Сталина и сталинцев – оказались безнаказанными полностью. Преступники были объявлены героями, их осыпали орденами и званиями.

Но, чего не было признано – никто ни в чем не покаялся. Преступники остались при власти. Бесчеловечный режим, в таком виде, существовал вплоть до физической смерти диктатора в 53-м году. И как Вы говорили, этот груз неосознанного и непризнанного преступления, естественным образом давил и давит дальше. И дальше пошла оккупация в Восточной Европе, десятки, если не сотни тысяч, повстанцев, которых убили в Польше, в Прибалтике, в Западной Украине.

А потом, война, развязанная в Корее, где погибли миллионы. А потом, насажденный с помощью Сталина, коммунистический режим в Китае, который дал десятки миллионов жертв. А потом, залитые кровью восстания в Будапеште. А потом, раздавленная танками Пражская весна. А потом, война в Афганистане, где славная советская армия убила миллионы афганцев, которые никогда ничего плохого русским не делали.

И никакого покаяния, никакого признания вины, и не одного, найдите по всему Советскому союзу какую-нибудь мемориальную доску в память об одном миллионе погибших афганцев. Можно сказать, все тоже самое гораздо короче и жестче: то, что для Германии для немецкого народа было временным умопомешательством. Коротким – в историческом плане, 12 лет. С 33-го по 45-й. Коротким приступом безумия, о котором сейчас немцы вспоминают с ужасом, с отвращением и стыдом.

Не просто вспоминают со стыдом – они платят-платят-платят. Платила и Германия, как таковая, платили немецкие благотворительные фонды. Платят, каются, приносят извинения, строят мемориалы. Ухаживают за могилами советских солдат. То, что для Германии было временным эпизодом – то для России оказалось ее неотъемлемым имманентным состоянием, в которое она непрерывно возвращается. Как русская игрушка «Ванька-встанька». Как его не поверни, а он все такую же позу и принимает.

И что же из этого следует? На мой взгляд, еще раз повторяю, я говорю исключительно от своего имени – никто никогда меня не уполномочивал. Все другие советские люди, все другие российские граждане, все другие евреи могут иметь и имеют совершенно другое мнение. Мое мнение таково – из этого следует, что Путинский Газпром и Роснефть – это не то место, где канцлер Германии должен получать зарплату.

Москва – это не то место, куда руководители демократической Германии, современной Германии должны ездить для того, чтобы каяться и посыпать свою голову пеплом. А, российские ватники, развращенные и зомбированные телевизионной пропагандой – это не та аудитория, перед которой президент демократической Германии, от своего имени и имени своих сограждан должен приносить извинения и просить прощения.

 

Спасибо Вам за внимание!